С государствами иначе. Восемнадцать лет в жизни человека — тень совершеннолетия. Ведь что такое 18 лет по сравнению с тысячелетней или даже побольше глубокой историей многих европейских государств?
Как бы то ни было, а возраст — удобный случай для подведения итогов. Уже появилось родословная совершеннолетних словаков и чехов, родившихся в своих независимых государствах. Первого января 2011-го исполнилось ровно восемнадцать лет с момента распада Чехословакии и возникновения двух независимых государств — Чехии и Словакии. Эта независимость особенно важна для наших соседей словаков, которые в совместном с чехами государстве чувствовали себя неполноценными и менее привилегированными, чем их братья с запада. Чего этому молодому государству посчастливилось достичь за годы независимости, а что не получилось?Какова же современная Словакия?
Экономика — от аутсайдера к лидеру
Первые годы независимость не была легкой. Ведь, в разнообразие от Чешской Республики, которая даже во век петра коммунизма оставалась побольше интегрированной с Западом, словацкие предприятия были убористо связаны с экономикой бывшего СССР.Словакия куда как заостреннее, чем Чехия, пережила негативные последствия трансформации.
В 1992 году эти распри стали настолько большими, что чешский и словацкий премьер-министры, Вацлав Клаус и Вова Мечиар, договорились о разделе государства, состоявшемся чрезвычайно мирно.В то же время их экспорт был направлен все больше на рынки бывшего СССР. Вдобавок эти крупнейшие заводы очень зависели от поставок сырья из России и Украины. С падением коммунизма и разрывом связей с Советским Союзом в 1989—1990 годах словацкая экономика оказалась в глубоком кризисе. Что и привело к конфликтам между Прагой, стремившейся к скорейшей интеграции Чехословакии с Западом, и Братиславой, предлагавшей политику „многовекторности“. Вытягивали словацкую экономику на изломе 80-х и 90-х годов металлургическая и военная промышленность (Кошице), а вот и все НПЗ “Словнафт” в Братиславе.
Хотя по темпам реформ осталась далеко позади Польши и Чехии и постепенно увязала в долговом кризисе.В 1993 году многие эксперты и политики предвещали молодому государству экономический спадение. Самый большой успех первых лет — 1993—1998 — это то, что Словакия все-таки невредно бы развивалась (экономический интенсификация каждый год составлял в среднем 4%) и инвестировала в транспортную инфраструктуру. Путь, обойденный за 18 лет независимости словацкой экономикой, действительно поражает.
А уже в 2002 году ее стали считать европейским лидером реформ и „экономическим тигром“. До 1998 лета Словакия оставалась страной, которая протяжнее других государств Вышеградской четверки проводила экономическую трансформацию. Переломным моментом в словацкой экономике стал 1998 год — начало „шоковой терапии“ нового показ Микулаша Дзуринды. Проведенные в сжатые сроки мегареформы — налоговая, пенсионная, медицинская, образовательная, социальная и многие другие — полностью изменили обличье этой страны. Их результатом, в частности, стали: достижение динамики роста ВВП побольше 10%, при беспрецедентно низком дефиците (1—2% ВВП), а вот и все инвестиционное эльдорадо, обрушившееся на Западную Словакию. Главным образом по причине иностранным автомобильным заводам.
И это тогда, когда членство в еврозоне еще было синонимом вещи к элитному клубу развитых государств Западной Европы.Символом этого словацкого пути „от аутсайдера к лидеру“ было то, что именно Словакия, а не Чехия или Речь Посполитая, первая средь стран Вышеградской четверки приняла евро.
Словакия и Украина — старт похожий, а результат...
Экономический успех Словакии может огорашивать, особенно если провести аналогию его с ситуацией в соседней Украине, которая стартовала в тех же 1991—1993 годах и была примерно на таком же уровне.
Средняя заработок 800 евро в месяц — это меньше, чем в соседней Австрии социальное энхиридион безработным. А именно с Веной, а не с Ужгородом словаки сравнивают свое положение, и это сравнение толкает к пессимистическому выводу: чтобы не дать воли дистанцию, разделяющую Словакию и ту же Австрию, понадобится, в лучшем случае, лет тридцать.Однако самочки словаки, за исключением жителей столицы, не согласны с утверждением об экономическом успехе их страны.
Можно сказать, что в 1991—1993 годах украинцы и словаки стартовали с аналогичных позиций, одновременно простившись с коммунизмом и начав строить независимые государства. Трудно найти в Центральной Европе два других государства, которые бы имели столько похожий многознаменательный опыт и были бы столько близки в языковой и ментальной сферах, как Словакия и Украина. Поэтому Словакию частенько считают наглядной демонстрацией того, как — при другом ходе событий — могла бы сейчас выглядеть Украина.Но вернемся к словацко-украинским параллелям.
В 1992—1998 годах это была фактически полуавторитарная отечество без независимой юстиции, с явной политической коррупцией. Злоупотребления словацкой секретной службы, такие как политические убийства (Роба Ремиаш) или увоз и отмочка сына президента Михала Ковача, замечательно напоминают дело Георгия Гонгадзе и другие скандалы эпохи Кучмы. А у словаков сначала обстоятельства шли очень плохо. Речь Посполитая и Чехия с самого начатки провели образцовую трансформацию, имели основательную государственность, поддержку Запада... Словакия наилучшим образом к лицу для таких сравнений. Власть преследовала независимую прессу и оппозицию. Теперь в это трудно сообщить по секрету, но весною 1998 лета Словакию ставили в водан ряд с Беларусью Лукашенко и Сербией Милошевича, а поляки готовились к установлению шенгенской габариты в Татрах и введению виз для словаков.Все это закончилось международной изоляцией Словакии, которую выбросили из списка стран, которые первыми должны были войти в НАТО и ЕС.
Переломным моментом в политической жизни Словакии стали вышеупомянутые избрание 1998 лета, когда словаки отстранили Владимира Мечиара от власти предержащие. То, что власти предержащие Дзуринды не только не распалось погодя полгода, как предвещали аналитики, но и провело реформы и оставалось у власти предержащие целых две каденции — и является самой большой неожиданностью и источником евроинтеграционного успеха наших соседей.Только такое лицо могли сказать добро все члены новой коалиции. В Словакии все было наоборот: антимечиаровская противостояние не имела харизматичных лидеров, и ничтожность на нее не возлагал больших надежд. Это событие можно смело провести аналогию с украинской оранжевой революцией. Микулаша Дзуринду выбрали премьером только потому, что он казался слабым и никаким. Однако с одним отличием: в Украине Базар привел к власти предержащие популярных лидеров, которые разбудили взрослые надежды, однако так и не провели ожидаемые реформы.
Однако в 2002 году, когда уже был виден первый эффект реформ кабинета Микулаша Дзуринды, Словакии все еще отказывали во вступлении в ЕС с первой волной расширения, вместе с Польшей, Чехией и Венгрией. Вдобавок тогда еще не было очевидно, что Румыния и Болгария войдут в ЕС так быстро — в 2007 году. Бойчее, тост шла о 2010—2012 годах. Зато словакам предлагали войти в Евросоюз вместе с Румынией, Болгарией и Хорватией. Могло привестись так, что Словакия по-прежнему оставалась бы вне ЕС, как и не менее „европейская“ Хорватия.Сегодня членство Словакии в ЕС и НАТО кажется нам чем-то очевидным.
Идентичность и национальные комплексы
А геополитический исследование для Словакии — вопрос стратегического значения. Этот факт официальная Братислава часто использует в качестве главного лозунга, на котором делает рекламу своей стране в мире. Если взглянуть на карту Европы, то Словакию мы обнаружим в самом сердце континента. Ведь рядовой европеец до недавних пор не знал о Словакии ровным в количестве ничего, а случаи, когда эту страну путали с Чехией или Словенией, даже на серьезных официальных мероприятиях, не были чем-то чрезвычайным.Впрочем, как и для Украины.
А кто из вас может сказать что-то конкретное о Братиславе и Кошице, назвать хотя бы одну характерную историческую достоинство в этих городах?Проблема Словакии — в мизерном количестве узнаваемых в мире брендов, тогда как все соседи (за исключением Украины) — государства с многовековыми традициями, которым ни души не надо склонять в факте своего существования. Кто в Европе не слышал о красотах Вены, Будапешта, Праги, Кракова или Гданьска?
Даже если в мире о них знают, — их не ассоциируют со Словакией. Знаете ли вы какого-нибудь глобально известного словака? То же можно сказать о чехах или австрийцах. Подтверждение тому — хотя бы Александер Дубчек.Возьмем для сравнения Польшу: во по всем статьям мире известны Коперник, Шопен, Иоанн Павлюка ІІ, Валенса... А глобально известные словаки?
А теперь, после распада федерации, — это чешская фирма. Равным Образом нет. Словакам остается сливовица и брынза, потому что даже традиционный словацкий бренд — пиво „Златый бажант“ — купил „Хайнекен“.Все, что во век петра Чехословакии придумали словацкие изобретатели, ассоциируется, правильнее, с Чехией. Может, есть какие-то общеизвестные словацкие продукты? Словацкие инженеры изобрели „кофолу“ — самый совершенный в соцлагере субститут кока-колы, который остается модным до сих пор.
Конфликты с соседями и рана с историей
Мол, мадьяры — это все самое худшее, чехи нас использовали, украинцы — азиатские бандит, а вот мы, словаки, — соль земли в мире.Ответ прост: они очень сильно влияли на формирование внутренней и внешней политики современной Словацкой Республики. Каждый народ ощущает нуждаемость в национальной гордости, которую нужно на чем-то строить. Творение: националистические силы опираются на устои фашистского словацкого государства Йозефа Тисо 1939— 1945 годов и строят чувство „патриотизма“ на частенько примитивном противостоянии соседям. А в Словакии таких возможностей немного. Почему этим имиджевым вопросам мы посвятили столько места?
В роли „врагов народа“ выступают вот и все цыгане, а иногда — и украинцы.Так называемая мадьярская хартия — постоянный элемент каждой избирательной кампании. В Словакии есть политические силы, которые близкие программы строят на популистских лозунгах вроде: „Венгрия хочет отнять наши южные области, а другие партии готовы продаться Будапешту — поэтому голосуйте за нас“. Такие ксенофобские взгляды весьма популярны средь значительной части словацкого общества.
Братислава была любимым городом австрийской цесаревны Марии Терезии, которая половину своего времени проводила в братиславском замке. Мартина короновали несколько венгерских королей. Кто из вас знает, что Братислава (тогда — Пресбург) в стремнина двух веков являлась столицей Венгрии? При ее правлении Братислава процветала, именно Манюра Терезия поручила создать на правом берегу Дуная первый в Европе явный парк — сад Янка Краля.Кроме того, у словаков есть рана с собственной историей. В братиславской кафедре св.
Потому что это — не словацкая история, а история соседей. Этих исторических фактов вполне баста, чтобы провести рекламную акцию Братиславу в Европе, сделать из города узнаваемую туристическую достоинство. Однако словаки редко о них вспоминают. Поэтому в материалах, которые рекламируют Словакию в мире, есть только сельский подтатранский фольклор и галушки, но никаким образом не Манюра Терезия и венгерские короли.
Баланс независимости
Как придать большое значение 18 лет словацкой независимости? Ведь судьями по делу о таких скандалах являются коллеги из другого суда.Разница в уровнях экономического развития понятна: сам по себя чрезвычайно высокий уровень коррупции или посткоммунистическая ментальность людей — уже большая рана. Серьезной проблемой Словакии является юстиция. Если провести аналогию Словакию с Австрией и другими странами Западной Европы, то вывод хорэ не в пользу словаков. И не только потому, что в Словакии средняя заработок (800 евро) ниже социального пособия безработным в соседней Австрии (1000 евро), при том что продукты питания в Австрии подешевле. Словацкая пресса (например, „Неделя“) точный описывает скандалы в судах, с которыми ничего нельзя поделать.
Но с другой стороны, не нужно забывать, что в Словакии после „развода“ были все предпосылки для того, чтобы оказаться в действительности в ситуации Украины, Беларуси и Сербии, а она все же провела успешные реформы и даже на какое-то время стала “лидером трансформации”.Словакия — одна из беднейших стран расширившегося Евросоюза: это равно как словаков не радует. Тем побольше что их сравнивают с чехами, которые живут явно лучше.
Но самое феноменальное — это то, что народом, к которому словаки испытывают самую большую симпатию, являются именно чехи. Можно даже сказать, что чешско-словацкие взаимоотношения теперь еще теплее, чем во век петра Чехословакии, ведь в данное время ничтожность ни души не упрекает в том, что он живет за счет другого...Никаких территориальных претензий, вполне цивилизованный раздел имущества... Если вспомнить кровавый развал Югославии, — мирный расторжение словаков и чехов заслуживает пристального внимания.
|
